Умка в Астрахани
Часть 5
Эпилог. Или нет?
В начале вечеринки, когда первая чашка чая уже была выпита, Вася захотел поразвлекать общество и сказал - можно, я хулиганскую песню спою? Ему опасливо передали гитару. Путаясь в струнах и не попадая ни в ритм, ни в мелодию, он провопил старенькую песню Гребенщикова - "Десять лет я озвучивал фильм, но это было немое кино". После чего сказал - я только одну песню знаю. Мы облегченно вздохнули, а Умка потребовала гитару.
Играть она стала совсем уж редкостные вещи, одну даже Боря раньше не слышал. Rarities. По большей части - старенькие "песни протеста". Говорила, что всерьез пыталась дать начало этому жанру у нас, на русском языке. Дело было в начале перестроечных времен, сейчас многое кажется просто смешным, в том числе и самой Умке, оттого комментирует она их примерно так: "совершенно дурацкое произведение... но тогда мы все думали, что с перестройкой что все будет как обычно... покричат да забудут... ну, вот и веселились по этому поводу." Там звучали и "Сегодня мне ужасное приснилось", и про Весну, и еще что-то, я просто всего не помню.
В паузе между песнями Вася скромно обронил: "Вообще-то, когда я второй раз пою, у меня лучше получается..." Ему предпочли поверить на слово, а гитара перешла к В.Баррэ. Грустные красивые песенки, ну да астраханцы знают. "Хиппи-энд". Потом - "Золотая Орда в крови". Умка сидит на полу, прислонившись к стене, обтянутой армейской маскировочной сеткой, и, закрыв глаза, отбивает ритм ладонями по маленькому круглому стулу. Так все хорошо... Гитара переходит из рук в руки, и вечеру нет конца.
Следующие несколько дней до отъезда Умка бродила по городу, их с Борей возили на природу, которая расположена тут же, в двух шагах, они давали интервью - телевизионное и письменное, для Сверх-Я, подготовленное все-таки без моего участия, строили планы на следующий приезд, знакомились с народом на Кировке... Между делом Умка успела еще разок поговорить с Тамиллой по поводу будущей передачи и на прощанье в который раз попросить ее о том, о чем просит всех журналистов: только не связывайте меня с культурой хиппи ПОЖАЛУЙСТА!!! То есть ну не надо говорить, что перед нами яркая фигура хипповского андерграунда, ветеран Системы и все такое... Вообще хорошо бы обойтись без слова хиппи... А то надоело ужасно.
Тамилле была не очень понятна такая настойчивость; Умка и так, и этак поясняла - ну какая разница, хиппи, не хиппи... Потом говорит: ну вот представь, что я была бы матерью двенадцати детей. И при этом занималась бы живописью, делала выставки. И как бы это выглядело, если б на каждой моей выставке говорилось, что вот эти картины интересны лишь тем, что их автор - мать двенадцати детей? И что лишь с этой точки зрения стоит их оценивать, ими восхищаться, вообще смотреть на них. Это было бы нормально? Нет - сказала Тамилла. Ну вот... Я ведь тоже просто песенки пою... А кто я по жизни - ну какая разница?
Еще в эти дни Умка посетила музей Хлебникова, договорилась насчет участия в следующих хлебниковских чтениях в качестве филолога. "Тогда все уже официально будет, - сказала она. - С гостиницей и так далее. Заодно, - улыбнулась заговорщицки, - и концертики поиграем."
Увы, я в этих делах участия почти не принимал по причине острой загруженности работой, которая нашла-таки время свалиться мне на голову. С музыкантами приходилось общаться лишь урывками, главным образом - по вечерам. В один из вечеров у нас на кухне собралось 11 человек, в числе которых и Саня, и В.Баррэ, и еще много хорошего народу. Как они уместились на 4 метрах - надо спрашивать у Умки. Она сказала, что всех там разместит - и разместила. По ходу дела астраханцы ревниво интересовались впечатлениями гостей от города.
Умка: Очень понравилось... обязательно приедем еще.
Астраханцы (с надеждой): Эх, хорошо бы.. Будем надеяться, что так оно и будет.
Умка (кипятится): Нет, вы что, не понимаете? Если я что-то говорю - то я это делаю. Я не то что приеду... Я вам еще надоем. Будете говорить "о-о-о, опять эта Умка приехала"... Мне ПРАВДА здесь понравилось.
В конце концов, наступил тот самый вечер, когда в Москву отходит тот самый поезд... Когда пора собирать вещи, грустить и надеяться, что расставание - ненадолго. Близость жилья к вокзалу дает возможность сидеть на собранных чемоданах до последнего и печальную процедуру проводов смаковать от и до.
Умка взяла гитару: "Новеллу Матвееву любишь? Как расчувствуюсь, всегда ее пою..." Еще бы я ее не любил. Хоть и не помню с ходу ни одной песни, кроме "Дельфинии". Это ведь все откуда-то далеко из детства... Умка играла что-то совсем незнакомое. Она на песнях Матвеевой росла, оказывается, учила наизусть, не всегда понимая, что значит то или иное слово. К тому же - жила в одном доме с этой самой Матвеевой. И через дорогу от Высоцкого (к которому она в свое время даже успела попасть на концерт... эх...). Мир тесен.
Потом... ну что потом. Те самые пятнадцать минут ходьбы, только теперь в другую сторону. Из темноты выплыл наш вокзал, угрюмое приплюснутое здание с гофрированной крышей. Терпеть его не могу, не знаю, почему. Наверно, потому что связан со всякими разлуками.
Мы подошли к первому вагону, тепловоза еще не было. Странное занятие - сажать людей в поезд без тепловоза. Поболтали с проводницей - Умка интересовалась погодой в Москве, очень ей не хотелось уезжать из нашего лета. Постояли минутку. "Ну что, Юра, сейчас мы будем тебя выгонять, наверно." Что делать, говорю... Выгоняйте.. Прощаться так прощаться. "Ты - братик... впрочем, я это знала, когда сюда ехала" -сказала Умка и повернулась к вагону. "Увидимся" - махнул рукой Боря.
Я пошел назад по пустому перрону. По пустой ночной улице вернулся домой. Из угла опустевшей квартиры на меня грустно глядел чудной ангел-хранитель из Умкиного сна - рожица с забытого блокнотика. Я сел на кровать и уставился на ангела.
Да, конечно. Наверняка увидимся. И вообще - тепловоза-то не было. Так что - в каком-то смысле никуда Умка и не уехала из нашего города. Не так просто из него уехать.
Я подмигнул ангелу и выключил свет.