Умка в Астрахани

Часть 4
Интересное продолжается. Снова Бомба

В музее Умка с Аленой в два голоса убедили кассиршу, что все мы - студенты, по недоразумению оказавшиеся здесь без студенческих билетов, и выбили нам таким манером солидную скидку. Подзабыв уже золотые институтские денечки, я постоянно вздрагивал, когда при входе в зал очередная билетерша, понимающие глядя в билеты, говорила: "Студенты, да? Проходите, проходите...". Первый раз я вообще начал было упираться - при чем тут студенты? - и заткнулся только поймав грозный Умкин взгляд. Потом Умка сама предупреждала перед входом - не забудь: мы студенты. Студенты. Чего тут такого, действительно?

Пошли кружить по этажам - у нас как-то хитро музей организован, начало просмотра - на третьем этаже, оттуда надо потихоньку спускаться... Больше всего - вот не ожидал - Умка заинтересовалась буддийским культурным пластом, который у нас в области до сих пор кое-где очень даже живо представлен. "У вас тут живые буддисты есть! Как бы нам до них доехать?" Я мучительно вспоминал, что мне известно про живых буддистов в Астрахани, но кроме какого-то храма в Лимане ничего не вспоминалось. Лиман далеко... Кажется, будь он поближе - Умка рванула бы туда прямо из музея. А так - мы продолжали кружение по этажам, плавно спускаясь к первому.

Вообще - по музею Умка бродила с редкой отдачей, самозабвенно вычитывая развешенные рядом с экспонатами небольшие статьи - что, почему и откуда здесь взялось... исторические обзоры... биографии чьи-то... Я глух к этому еще больше, чем к музыке - у меня родители историю преподают, оба, так что у меня что-то вроде защитной реакции выработалось. Ну неинтересны мне такие вещи. Я просто тупо шел за Умкой и испытывал ту странную гордость за свой край, которую, наверно, испытывают родители, когда их лопоухий лохматый сынок, коего они всю жизнь гоняли за громкую музыку в комнате, вдруг получает Грэмми или Овацию. Типа - надо же... для кого-то это все действительно интересно... и я к "этому всему" имею прямое отношение...

Когда мы доползли до первого этажа, Умка заявила, что "воспринималка" уже не работает, впечатлений просто выше крыши и пора на улицу. Все-таки я уговорил ее быстренько пройтись по одному залу первого этажа, но "быстренько" не получилось: там была такая представлена такая причудливая смесь православия, ислама и буддизма, что бросить небрежный взгляд и уйти оказалось для Умки слишком трудно. В общем, пока мы выбрались из музея, пока доехали до дома, пообедали-отдохнули - пора было на концерт в Бомбу.

В принципе, можно было особо не спешить, никаких телеинтервью вроде бы больше не грозило, тем не менее Умка хотела быть пунктуальной, и в Бомбе мы оказались за час до концерта. В Астрахани, городе опозданий, такая пунктуальность бессмысленна как самоубийство, и час времени по большей части ушел на сидение в гримерке. Там Умка достала затертый двойной листочек, исписанный микроскопически мелкими буковками. "Смотри, что у меня есть" "Что это?" "Список всех песен"... Не знаю, может, она и не шутила - там названий триста могло поместиться запросто. С этого листочка она переписывала названия на "концертный" - который будет лежать на сцене под микрофоном. Еще после первого вечера она сказала, что во второй раз в Бомбе сыграет абсолютно другие песни, без повторов, чтоб интересно было.

Пошли настраиваться - после громыхавших накануне волгоградцев это оказалось не так просто, но все же звукорежиссеру нашему удалось поймать за хвост тот звук, что был на первом концерте - а там он был выше всяких похвал. За 10 минут до концерта примчался известнейший астраханский саксофонист, горящий благородной идеей - выручить ребят, которые, наверно, измучились играть в две гитары без всякого саксофона.

Саксофонист (с инструментом наготове): Ну что, поиграем?

Умка (удивленно): Мы ведь с тобой даже не репетировали!

Саксофонист: Ну так я о чем. Десять минут у нас есть. Порепетируем - и вперед!

Не без некоторого труда Умка разъяснила, что не сторонница таких экспериментов с составом. Позже выяснилось, что изрядная доля зрителей, точней - зрительниц, пришла смотреть именно на то, как саксофонист будет играть с Умкой. Гм.

Ближе к семи начала подтягиваться публика. В этот раз народу все-таки поменьше, воскресный вечер - не самое клубное время. В первых рядах - в основном знакомые лица. На удивление точен Вася - сегодня он ввалился в клуб даже до начала. Увы, как и в пятницу, он пришел, по выражению Умки, не то что под мухой - а прямо под крысой. Застолбив свое козырное место у колонки, он пошел покурить, в результате к первой песне запоздал.

Первой шла песенка про стеклянная рыбку. Я тоже опаздывал к началу, заговорившись в баре с Саней, которая вынуждена была все концерты проводить за стойкой. Едва из зала донеслось до боли знакомое "Я иду расслабленной походкой", я замер на полуслове с открытым ртом, потом закрыл его и виновато глянул на Саню. "Птичка..." - вздохнула та. "Ага...Ну, пора мне," - чувствуя себя предателем, я оставил Саню в пустом баре и поспешил в зал.

Доиграв песенку, сердобольная Умка поинтересовалась, где этот... который Вася... его не выгнали? Его выгонишь... Легкий на помине, он вернулся, сел на пол и достал откуда-то бутылку вайна, готовясь смаковать ее по ходу дела. Чья бутылка - толком было не ясно, но после того, как опять начинались вопли, крики и пляски, Умка попросила эту бутылку у Васи отнять и не возвращать до конца концерта. Надо сказать, что, как человек почти непьющий, я способен проявлять просто невиданную жестокость в том, чтобы не дать кому-либо выпить, поэтому, едва бутылка попала ко мне в руки, участь ее была решена раз и навсегда: спрятанная под скамейку, она осталась в одиночестве ждать, когда кончится концерт. Вася, впрочем, хоть и порывался иногда взбунтоваться и забрать баттл обратно, все же по прежнему продолжал буйно радоваться жизни. Сегодня он вспомнил еще одну песенку, которую, видимо, решил просить в течение всего вечера.

Вася: Мои ноженьки устали...

Умка (в тон ему, с жалобной гримасой): Ме-е-е-е...

Вася: По земле шагать...

Умка: Вот принципиально не буду ее играть. Тем более, что она не моя.

Вася: Я протестую!

Умка: А что поделаешь...

Вася: Я протестую!!!

Умка: А вот. Я, может, тоже протестовать умею...

Под такое веселое переругивание Умка успела отыграть полконцерта сплошных своих хитов, после чего неожиданно сменила темп выступления. После быстрых и громких рок-н-ролльных штук вроде "Пой как птица" или "Командовать парадом" она сыграла "Дворника"... и, видимо, такие песни ей показались более подходящими для нынешней аудитории, потому что за "Дворником" пошла еще целая обойма подобных. "Есть целый ряд таких песен, - серьезно пояснила Умка. - Они все одинаковые..." За Дворником последовала "Он живет совсем один..." Потом "Покой и воля..."

Сегодня в зале нет старых тусовочных баламутов, бедокуров и башибузуков, если не считать Васю. Подавляющее большинство публики - милое юное студенчество, смешливое и жизнерадостное, и тихие песенки вроде "Покоя и воли" или "Травести" производят эффект едва ли не больший, чем все, спетое до того. "Мы будем играть песни про любовь, раз они вам так нравятся" - улыбается Умка, начиная играть очередную песенку. И продолжает: "Мне вот всегда странно было слушать, когда музыкантов спрашивают - о чем ваши песни? А они отвечают - о жизни... о любви..." Песен "про любовь" оказалось много - "Sexy Дуня Кулакова-2", "Артур", "В конце концов..." "Реинкарнация" имела вообще громовой успех.

Разные залы ставятся на уши по-разному. Фокус в том, чтоб найти, что поставит на уши именно сегодняшний зал. Умка этот фокус проделала. Сегодня никто не пляшет и не играет на дудке, но того самого, особого концертного кайфа в клубной атмосфере ничуть не меньше, чем в пятницу... По моим меркам - так даже больше... уж очень дорог мне душевный покой.

Растроганная Умка к концу вечера сказала - ладно, сыграю я ему... и приготовилась уважить наконец Васину просьбу про ноженьки.

Умка: Только, ребята, это песня не моя, а Понькина

Вася (потрясенно): Не твоя, а Умкина?

Умка: Понькина... Понька, Поня. Был такой человек.

Вася (грустно): Знаю... Он хоть живой еще?

Умка: Живой. Он теперь старообрядец.

Вася (еще грустней): Знаю...

Я успел мимоходом удивиться, кого только наш Вася не знает. Хотя чему удивляться-то... Вася вообще персона легендарная.

Напоследок Умка успела еще сыграть песню про Детей Цветов, знакомую абсолютно всем в зале, и завершить концерт неизменной "Прощайте." Два часа прошли, Умка сказала - "Спасибо вам... я думаю, что это - все" - и ушла в гримерку.

Сегодня нет телевизионщиков с машиной, и спешить некуда. Умка раздает автографы, договаривается с очередной журналисткой насчет завтрашней съемки, дает письменное интервью - сразу в блокнотик - ребятам из самиздатовской газеты "Покемон", и между всем этим ведет сложную беседу с Васей, просочившимся-таки в гримерку. Мне представилась возможность еще раз удивиться неординарности Васиной биографии: с Умкой у него до фига общих знакомых. Перечисляя чертово множество имен, он получает от Умки краткую информацию типа "жив/женился/развелся/помер/ушел в монахи" и т.п. Все бы ничего, только периодически он начинает чувствовать себя Умкиным импресарио. В такие моменты гримерка оглашается криками "У-ма! Не разговаривай с ними! Они не-дос-тойны! Ума, слушай меня..." Умка устала свирепеть по поводу сокращения своего прозвища и какое-то время оставляла эти призывы вообще без внимания, однако, когда импресарио начал просто втискиваться между ней и журналисткой, заметно пугая последнюю, Умка пришла в тихое бешенство. Происходит быстрая и жестокая расправа. Не меняя обычной интонации, Умка говорит: "Вася! Открой рот." Вася моментально повинуется. Умка берет со стола свернутый журнал и втискивает ему в зубы: "Сиди, жуй". Немая сцена. Журналистка смотрит на Умку влюбленными глазами.

Перед самым уходом Саня предложила Умке завтра встретиться и посидеть где-нибудь. Не в смысле квартирник - торопливо пояснила она. Если хочешь, мы сами тебе поиграем... Просто - вот с Юркой ты общаешься... А как же мы? Решено - завтра в шесть тут же, в Бомбе.

От гибельно дружелюбного Васи мы спаслись на такси.